Топ-спортсмен XIX века из Волковыска: дарил стиль, имел личного спонсора, его считал великим чемпион мира (говорят, испугался соперничать на пике формы)
Гений шахмат, которому было скучно в их играть.
На «Трибуне» не так давно выходил материал о том, что белспорт отсчитывает свою историю не с советских времен, как периодически пытается убедить система, а с более раннего периода, и, в частности, был представлен на ОИ уже в 1912-м.
А знали ли вы, что парень из простого беларусского городка на стыке XIX и XX веков стал настоящей звездой своего вида спорта? Его стиль игры получал восторженные отзывы, за встречи готовы были платить большие деньги, он обыгрывал чемпиона мира, а потом и сам сражался за это звание. Перенесемся более чем на 100 лет назад и расскажем об этом подробнее.
Давид Яновский родился 25 мая 1868 года в семье купца-литвина и дочери еврейского просветителя, которые жили в Волковыске. В то время в городе было всего чуть более 3 тысяч жителей и, как писали офицеры Российской империи, «нет даже ярмарки, ремесла ничтожны, заработная плата низка». По свидетельствам современников, свое детство Яновский почти никогда не вспоминал, и потому рассказать о беларусском этапе жизни Давида невозможно.
Через некоторое время после его рождения семья переехала в Лодзь. Там Давид увлекся шахматами – несомненно, на это повлиял старший брат Хаим, известный популяризатор шахмат в тогдашней польской части Российской империи. Когда младший брат стал демонстрировать перспективы, его отправили на обучение в Варшаву – тогда крупный шахматный центр. Но чтобы заработать игрой, этого было недостаточно – и в 18 лет Яновского впервые заметили в Париже, где процветали игры на ставки и денежные турниры.
Во французской столице, куда окончательно переехал к 23 годам, молодой Давид произвел впечатление – не имея как такового образования, мог поддержать диалог о высшей математике или античной литературе на французском, английском, немецком, польском и русском (а также свободно владел беларусским, литовским, идишем и ивритом). Называли его в прессе то русским, то поляком, представлять он вскоре стал Францию, но гражданства ее так и не получил, оставшись с документами Российской империи. Те, кто оставлял о нем воспоминания, неизменно выделяли три фирменных черты: первая – предпочтение элегантных костюмов (Яновский слыл иконой стиля в шахматном мире), вторая – неуемная тяга к игре в казино, где Давид нередко спускал призы за шахматные успехи в тот же день.
Третьей чертой была ненависть к ничьим за доской. И это во время, когда уже победили идеи первого официального чемпиона мира Вильгельма Стейница – позиционная игра, ведение к ничьей в ожидании разве что ошибки противника. Как писал шахматист Рудольф Шпильман, «Яновского не раз побеждали, предложив ему в «подходящий» момент ничью, которые он ненавидел и предпочитал проигрывать». Также его соперники постоянно отмечали, что Давид был «корректным во время партий и невыносимым после поражений» – да и после побед он не раз словесно задевал соперников, например, предлагал следующий матч с ними начать без одного коня, а как-то вообще дошел до того, что предложил сопернику четыре партии форы в матче, который был бы для него реваншем.
В 1891-м Яновский набрал вес в Париже, став играть в модном тогда шахматном «Кафе де ля Режанс», где собирались маститые профессионалы и готовые щедро их вознаградить состоятельные любители. Давиду после нескольких побед устроили матчевую встречу с одним из лучших в кафе, которую приезжий выиграл, а в 1892-м стал вторым на чемпионате заведения (фактически то было первенство Франции). Тогда же Яновскому отдали приз за самую красивую партию – таких в его карьере впоследствии будет больше, чем за выигрыши турниров. В 1894-м Давида послали на турнир в Лейпциг – это было первое французское представительство на международной шахматной арене за десятилетие. Параллельно он начал комментировать свои и не только партии для шахматных страниц газет – впоследствии занимался этим много лет и даже редактировал специализированный журнал.
Успехи молодого игрока оценил нидерландский живописец из богатой семьи Леонардус Саломон (знакомые называли его просто Леонардус, и в итоге он, обыграв сокращение имени, сделал «Нардус» официальной фамилией). Он страстно любил шахматы и спонсировал многих игроков, но этим его причастность к спорту не ограничивалась – он был неплохим фехтовальщиком и на ОИ-1912 взял бронзу в составе сборной Нидерландов в командных соревнованиях. Отношение Нардуса к Яновскому было до крайности восторженным – меценат не только ездил с протеже по турнирам, обеспечивая его проживание и питание, но и ежемесячно выделял «стипендию», на которую можно было вести жизнь на широкую ногу (правда, Яновский продолжал почти все спускать в казино). Возмещение требовалось небольшое – регулярно играть с Нардусом простые партии для его удовольствия. По свидетельству шахматиста Уильяма Уинтера, через много лет Яновский не выдержал и после очередной партии заявил патрону, что «такого идиота в шахматах еще не встречал», после чего лишился дружбы и финансовой поддержки.
Лео Нардус наблюдает за матчем Яновского (справа) и Фрэнка Маршалла
В конце XIX века Яновский выигрывал все больше поединков у топовых соперников, занимал призовые места в самых престижных турнирах – и начал задумываться о матче за звание чемпиона мира. Тогда подобные поединки не регулировались какой-либо международной федерацией – нужно было просто договориться с действовавшим чемпионом о самой встрече и ее формате. В 1899-м таким был Эмануэль Ласкер – Яновский пересекся с ним на одном из турниров, проиграл партию, но бросил чемпионский вызов. Ласкер согласился его принять, но хотел, чтобы матч длился до 8 побед – Яновский же настаивал на 10, как было ранее в таких встречах. В итоге Эмануэль просто отказался, хотя все остальные его условия были выполнены – в газетах писали, что просто побоялся силы соперника, который находился на пике формы.
Яновский продолжал играть и часто выигрывать, закрепившись в шахматном топе – а еще о восторженном приеме звездного игрока в местных клубах с мастер-классами по одновременной игре и другими активностями писали газеты Британии, Германии, США, отмечая учтивость Давида с теми, кто искал его внимания. Правда, в 1905-м Яновский уступил в матчевой встрече с Фрэнком Маршаллом из США – и, можно сказать, перестал быть главным претендентом на матч за шахматную корону. Ласкер в 1907-м сыграл как раз с Маршаллом – и защитил титул.
В 1908-м Нардус организовал на своей вилле реванш Яновского с Маршаллом – Давид выиграл и вскоре отправил вызов Зигберту Таррашу, новому главному претенденту на корону Ласкера. Впрочем, вызов был проигнорирован – а Ласкер выиграл у Тарраша. Но Нардус так верил в своего фаворита, что включил денежный ресурс – и сначала предложил 2,5 тысячи франков (большие по тем временам деньги) за матч на своей вилле Яновского с Ласкером всего из четырех партий. Давид чуть не сотворил сенсацию – даже вел 2:1, но соперник сумел сравнять счет. Однако матч за корону между теми же противниками казался делом решенным.
19 октября 1909-го такой матч начался в Париже – побеждал тот, кто наберет больше в 10 партиях, а обоим участникам гарантировалось по 4 тысячи франков плюс еще 2 тысячи победителю (Нардус вложил 6 тысяч своих). Но играть было разрешено только 4,5 часа в день, после чего партию откладывали на завтра, что Яновскому, игроку запала, было в матче с расчетливым Ласкером совсем невыгодно. Давид смог выиграть лишь один матч благодаря своему напору – еще два закончились ничьей, а в остальных Ласкер выигрывал, нередко оттого, что соперник ошибался при настойчивых поисках своей победы. При этом оказалось, что Эмануэль так и не подтвердил напрямую, что это был именно матч за чемпионство – поэтому в некоторых списках эта встреча не фиксируется таковой, в отличие от последовавшего через пару месяц матча с Карлом Шлехтером (была трудная ничья 5:5, но так Ласкер защитил титул).
«Упрямство, с каким Яновский в совершенно ничейных позициях продолжал играть на выигрыш, достойно сожаления. Яновский – оптимист, он везде видит розы, не замечая шипов, отсюда переоценка своих возможностей», – замечал шахматист Георг Марко.
Яновский (слева) и Ласкер в матче в 1909-м
В 1910-м Яновскому стараниями Нардуса (поставил 5 тысяч франков для победителя) удалось договориться с Ласкером еще на один матч – уже точно официально за звание. В преддверие встречи Яновский устроил, как сейчас сказали бы, трэшток (хоть и неподтвержденный публично) – в прессе передавали якобы слова Давида, что это не Ласкер выигрывает, а проигрывают его соперники, а партии Эмануэля не имеют «художественной ценности» и относятся «скорее к домино». Ласкер не отвечал, а за столом избрал привычную стратегию изматывания – например, третья партия при регламенте в четыре часа игры в день продлилась четыре дня, на протяжении которых Яновский защищался и в итоге все же согласился на ничью – а после этого в четвертой партии «зевнул» фигуру и относительно быстро проиграл. Не способствовало Давиду и то, что, по свидетельствам очевидцев, вместо сна по ночам он не в первый раз пропадал в клубах, где играли в карты и другие азартные игры.
После третьего поражения (в партии, которая была для Давида выигрышной) Яновский якобы сказал: «Ласкер играет в такие тупые шахматы, что я просто не могу смотреть на доску». Следом он добыл третью ничью в матче – а потом проиграл пять партий подряд, некоторые и за один день, и матч был окончен. 8-0 по победам, 9,5-1,5 по очкам – Ласкер по счету вынес соперника в одну калитку. Но, как писал Эдуард Ласкер (однофамилец Эмануэля и тоже шахматист), на следующий день после окончания матча Давид сказал, что только рад, что все закончилось, и теперь можно заняться «гораздо более интересной игрой» – и стал объяснять придуманную им систему, которая якобы повышает шансы выигрыша в рулетку.
«Яновский был великим шахматистом, но средним спортсменом и слабым психологом. Он мог десять раз держать в руках выигрыш, но, жалея расстаться с партией, в конце концов уверенно ее проигрывал», – записал о своем сопернике позже Эмануэль Ласкер.
В 1911-м Яновского пригласили на престижный (15 гроссмейстеров клюнули на призовой фонд в целых 50 тысяч франков) турнир в испанский Сан-Себастьян. Там он повстречал тогда начинавшего карьеру будущего чемпиона мира Хосе Капабланку. И к 53-му ходу Давид окончательно запутал соперника своими неожиданными поворотами партии – оставалось сделать победный ход, после которого у Капабланки не было шансов. Но Яновский и сам утомился – и фатально ошибся. Кубинец воспользовался этим и через 13 ходов заставил соперника сдаться, а Давид еще два часа (шел разбор партии) не мог понять, что же сделал не так, пока ему прямо на это не указали. Капабланка позже выиграл весь турнир, что стало первым шагом на пути к мировой славе, а Яновский, шокированный своим просчетом, стал лишь 12-м, но главное – разочаровался в себе. Больше он не заявлял публично, что способен выиграть титул чемпиона мира, хотя и смог взять у Капабланки реванш в 1913-м, причем на Кубе.
В 1914-м Яновского арестовали на турнире в Мангейме – началась Первая мировая война, «русские» в Германии стали нежелательными. Но позже Давида отпустили, и он смог выехать в Швейцарию, а потом во Францию, откуда перебрался в США, предсказав европейским шахматам «смерть минимум на 20 лет». В Америке он также выиграл немало игр и даже безрезультатно предлагал матчевую встречу Капабланке, но в 1922-м проиграл (опять же, находясь в тотально выигрышной позиции) 10-летнему Сэмюэлу Решевскому, которого планировал разгромить, что, конечно, ударило по его репутации. Коллегам он по-прежнему нередко признавался, что играть ему бывает слишком скучно.
Одна из последних прижизненных фотографий Яновского была использована для марки серии «Гроссмейстеры» почты Мали
В 1924-м Яновский вернулся в Париж и ради игр немного поездил по Европе. Говорят, строил планы на будущее, но его состояние ухудшалось из-за плохо излечимой тогда болезни – туберкулеза. Друзей, которые могли бы помочь, у Давида не осталось – растерял сам из-за своей резкости. К чести Нардуса, узнав о резком ухудшении состояния бывшего товарища, Лео выслал на лечение немалую сумму денег. Но, к сожалению, не помогло и это – в начале 1927-го, приехав во французский Йер на очередной турнир, Яновский почувствовал себя плохо, был помещен в частную лечебницу, но 15 января скончался. «Это был подлинный художник шахмат», – написал в своем некрологе American Chess Bulettin.
В честь Яновского осталось названо несколько шахматных приемов. Один из них, вариацию ферзевого гамбита, нередко использовал действующий чемпион мира Магнус Карслен.
При подготовке материала использованы заметки в печатных изданиях конца XIX – начала XX веков и воспоминания, собранные в книге Сергея Воронкова и Дмитрия Плисецкого «Давид Яновский»